Хотите, я побуду Вашим псом,
Лохматым, романтичным сенбернаром?
Хотите, я пребуду Вашим сном,
Лирическим или сплошным кошмаром?
А может быть, мне сковырнуть звезду?
Оправить в серебро и в алых лентах,
Приплюсовав шалфей и резеду,
Вам поднести коленопреклоненно...
Настало время выдачи слонов
И превращений черепашек в принцев!
В любой любви - гармония без слов,
Обычно не обязанность, а принцип,
Принципиально - буду Вашим я.
Не слишком важно - где, когда, насколько?
Закружит нас волшебная струя
В прыгучем танце под названьем - полька,
Хотите, мы исправим весь сюжет?
И повесть станет праздничным романом,
Где Ваш полуодетый силуэт
Интимно тает в мареве туманном.
Душа скользит с нелепой крутизны,
Я ухожу, глуша огонь желанья,
И на ладони Вашей холм Луны
Изысканно целую на прощанье...

Рыцарь Роланд, не труби в свой рог,
Карл не придет, он забывчив в славе...
Горечь баллады хрипит меж строк
В односторонней игре без правил.
Им это можно, а нам нельзя,
Белое-черное поле клетками.
В чьем-то сраженьи твои друзья
Падают сломанными марионетками.
Золото лат уплатило дань.
Каждому телу продлив дыхание,
Смерти костлявой сухая длань
Так не хотела просить подаяния...
Много спокойней - прийти и взять
Этих парней из породы львиной...
Как же теперь королевская рать
Без самых верных своих паладинов?..
Музыка в Лету, а кровь в песок ...
Совестью жертвовать даже в моде.
Плавно и камерно, наискосок,
Меч палача над луною всходит.
Бурые камни над головой...
Господи, как же сегодня звездно.
Бог им судья, а о нас с тобой
Многие вспомнят, но будет поздно.
Брызнуло красным в лицо планет.
Как это вечно и как знакомо...
Радуйтесь! Рыцарей больше нет!
Мир и спокойствие вашему дому...

И шелк штандартов - влет,
Ахтырские гусары,
Настал и ваш черед!
Подобраны поводья,
Опущены клинки,
И даже мысли, вроде,
Прозрачны и легки.
Не поведешь и усом
На пулю у виска,
Чтоб не назвали трусом
Ребята из полка.
И от кровавых пашен
Идя к пустым полям,
Подсчитываешь павших
По брошенным коням...
Герои и повесы
Осуждены уже
По крови на эфесах

Минотавр топчет звезды...
Геи молоко разлито.
Ночь темна. Наверно, поздно
Ощущать себя разбитым,
Если и хрусталь небесный
Уступает грубой силе.
Мне сегодня стало тесно
В этом доме. Или-или?
Или мы совсем не звезды
И умрем не так красиво...
Может тихо, может грозно,
Может даже агрессивно.
Или звезды?! Это значит,
С неба падая упрямо,
Мы летим туда, где плачут
Дети, брошенные мамой.
Загадайте пожеланье -
Мы замедлим ритм паденья,
До последнего свиданья
Будет целое мгновенье.
Все исполнится, поверьте...
Только нам, судьбой забытым,-
Тихий хруст зеркальной смерти
Под раздвоенным копытом.

Вкус медной денежки во рту под языком...
Харон весло обмакивает в Лету.
Я сам с собой сегодня не знаком
И в каждой песне путаю куплеты.
Мороз, мороз!
Ты не морозь меня.
Чего стараться? Ни жены, ни дома...
Никто не ждет, а белого коня
И след простыл...
Ночная глаукома
Навеки ограничивает взор
Одним пятном безлико-грязной формы.
Лишь зодиак чеканит свой узор,
Да Норны плавно переходят в нормы.
Нормально...
Отдышавшись до петли
Простить, смешав, потери и утраты,
Всеядности кладбищенской земли
Пожертвовав тупой удар лопаты.
За все мои высокие грехи
Мне денег в рот досыпят сами боги,
Чтоб я молчал и не читал стихи
Мешая перевозчику в дороге...

Надоело... Я устал притворяться.
Коль поймёте, не осудите строго...
Ну, какой я капитан, что вы братцы?!
Отправляйтесь без меня, ради бога!
Грани жанра не увяжешь с судьбою...
Жизнь придумаешь себе поподробней...
И ведь было это всё не со мною,
Но от первого лица петь удобней.
Я особо и не врал, право слово,
мне и штилей и ветров - даже слишком.
Что касается штормов, безусловно,
Мне о них известно только по книжкам...
Все моря мои на контурной карте,
Разрисованы старательно, с толком.
Я писал стихи в каком-то азарте
И себя считал просоленным волком!
Океан ко мне вливался сквозь стены,
И я впитывал раскрывшейся кожей
Крики чаек, колыхание пены,
Раздававшиеся где-то в прихожей...
Что поделаешь, вот так всё и было.
Век в матрасной суете, на кровати...
Моё время от меня уходило
На сверкающем, как солнце, фрегате!
Я умнее стал и многое знаю,
И наивных планов не строю.
Ну, какой я капитан? Понимаю,
Самому смешно... Да что же такое?!
А... Послать всю эту жизнь, тоже тяжко...
Да, прощайте. Не увидимся вскоре.
Привезите мне на память тельняшку
Или раковину с запахом моря...

Его поступь была легка...
Полированная двустволка,
Как восторженная строка!
Он был вольный и одинокий.
На виду или на слуху.
Стрекотали про смерть сороки
Беспардонную чепуху.
Упоенно рычала свора,
Егеря поднимали плеть,-
Все искали, где тот, который
Призван выйти и умереть?
Нет, любимая... Даже в мыслях
Я не буду ничей холоп.
Я уже не подам под выстрел
Свой упрямый, звериный лоб.
И моя негустая шкура
Не украсит ничей камин.
Пуля - дура. Конечно, дура...
Только в поле и я - один...
Все бело, и борзые стелят
Над равниной беззвучный бег.
Эх, дожить бы хоть до апреля -
Поглядеть, как растает снег...
Как по небу скользят беспечно
Облака до краев земли...
И влюбиться в тебя навечно,
За секунду
до крика:
"Пли!!!"

Храм мой - тело твоё белое...
Вольно трактуя строку Писания,-
Господи, что я с собою делаю
В явном соблазне непонимания...

Читаю ладони твои, как Библию,
Вглядываясь в каждую чёрточку пристально,
Иду Израилем, прохожу Ливию,
Возвращаюсь в Россию жадно, мысленно...

Лбом запылённым коснусь коленей:
Так, припадая к порогу церковному,
Раненый воин, бредущий из плена,
Спешит к высокому и безусловному Слову;

Наполненные смирением,
Рвутся цветы из под снежной скатерти,
Или осенних лесов горение
Огненной лавой стекает к паперти.

Плечи твои... Не на них ли держится
Весь этот свод, изукрашенный фресками? -
Не Богоматерь, не Самодержица,
Не Баба степная с чертами резкими...

Не нахожу для тебя сравнения.
Сладко притронуться, как к святыне...
В каждой молитве - благодарение
Древне-возвышенной латыни!

Дай мне войти, позабыв уклончивость
Пришлых законов. Взгляни на шрамы.
Время любого бессилия кончилось.
Нужно держаться легко и прямо.

Храм мой - прими меня сирого, серого...
Не с плюсом, минусом - со знаком равенства.
Губ твоих горних коснуться с верою
И причаститься Святыми Таинствами...

Мы все мечтали о дальних странах,
Где волны пляшут, где ветры воют.
Мы все делились на капитанов,
На пассажиров и китобоев.
Ломались снасти, хрипела пена,
По фунту лиха, по пуду соли...
Мы вырастали, и постепенно
Менялись взгляды, менялись роли.
Все так непросто - живем, как в тигле.
Посмертной славой конец увенчан.
И китобои обычно гибли,
Всегда спасая детей и женщин.
Но сгинуть лихо не так уж трудно...
Кто будет первым в финале пьесы?
И капитаны, покинув судно,
Спивались к черту, стрелялись к бесу!
Сминались судьбы, и рвались нити,
А в синем небе все так пристойно...
И выходило, как ни вертите,
Что пассажиром куда спокойней.
В кортеже звездном летит планета...
Мы привыкаем, что как ни странно,
Но окупает цена билета
Жизнь китобоев и капитана.
А пассажиры, сойдя по трапу,
Вдруг вспоминают ушедших к рыбам
И аккуратно снимают шляпу,
Себя поздравив за точный выбор..

"Кавалерист-девица? Как напыщенно...
Гусар-девчонка, проще говоря..."
Над горизонтом алой нитью вышита
Далекая вечерняя заря.
- Все это бред! Готов о том поспорить я.
А сказкам верит только лишь дурак...
- Mon cher, не забывайте об истории:
Ведь амазонки были, или - как?
- Ах, господа, причина спора стоит ли?
Все это просто глупый анекдот...
- Но женщины, при всех иных достоинствах,
Такой непредсказуемый народ...
- И все-таки поверить этим домыслам?
Ну как ее средь наших молодцов
Не раскусили по походке, голосу,
По формам, mile pardon, в конце концов?
- А вы, корнет? Мы ждем и ваше мнение...
Ответ остер и ум не по годам!
- Вы правы: это недоразумение
Пленит воображенье юных дам.
Ах, дамы!.. Но особо не раскрутишься...
- А помнишь ли красотку в том селе?
- Что? Александров? Очень милый юноша:
Гусар, храбрец, а как сидит в седле!
- С утра в поход - мы вновь отходим к северу,
А там, корнет, начнутся чудеса...
...Ты отвернулась, прислонилась к дереву:
Шумит костер, слипаются глаза.
Уже луна на небе тает медленно,
Но лишь под утро стихнет споров гул.
Ты так устала... Так устала, бедная!
- Что Александров?
- Кажется, уснул...

Фея леса - рыжая лиса,
Жадная и страстная колдунья...
Копятся чужие голоса,
Подтвердив грядущее безумье.
Обнажив обожествленный стих
В бесконечной смене декораций -
Если я чего-то и достиг,
То не для того, чтобы казаться
Чуть умней - пришедших до меня,
Чуть глупей - идущих вслед за мною.
Отблески небесного огня
Нас сравняют с веком и судьбою.
Фея леса - рыжая лиса...
В долгий час полуденного пьянства
Прошлый мир наложит на глаза,
Вечную печать непостоянства,
Откровеньем вскопанных могил,
Павших звезд в системе мирозданья,
Где страдал, мечтал и волком выл
О любви без веры и названья,
О земле, которой не пройду.
О душе, которой не встревожу -
Пусть хоть искрой в душащем бреду,
Но твоею искрой, святый боже...
Фея леса - рыжая лиса,
Пламень, разрывающий на части!
Предоставит Вечность полчаса,
Полпути в полупознанье счастья.
Обреченный этому костру
Отдавать последнее с ладони,
Я уже навечно - не умру,
Возродившись в царственной короне.
Положу свой меч на аналой
В поисках возвышенного крова
И приму монаршеской рукой

Против меня - много,
Рядышком - никого...
Ночь уставилась строго:
Трое - на одного.
Трое, как на параде...
Что ж, перейдем на "ты".
Первый обходит сзади,
Внюхиваясь в следы.
Тот, что второй, - он скромен.
Что ж, и таких берут -
Будут стоять на стреме,
Ну, а при случае - пнут.
Третий... Ну, тот махина!
Встал на дороге - стоп!
Этого можно сдвинуть
Только снарядом в лоб...
Где ж ты, былая завязь
Дружеских теплых рук?
Зло. Равнодушье. Зависть.
Вот и замкнулся круг.
Может, я что не понял,-
Было не до того.
Но эту ночь запомнил:
Трое - на одного.

Я забываю имена.
Спросонья или сполупьяна
Басовым звуком фортепьяно
Встает забвения стена.
Я забываю голоса,
И даже старых песен звуки
В мои протянутые руки
Ложатся лишь на полчаса.
Я забываю адреса...
И те, кто где-то ждут упрямо
Письма иль строчки телеграммы,
Уже не верят в чудеса.
Я забываю, как в бреду,
Победы, пораженья, войны.
Так тише и куда спокойней,
И, в общем, знал, куда иду.
Душе теперь не привыкать,
Плащом забвенья укрывая,
Страницы памяти листая,
Их беспощадно вырывать.
Но тянет, что там ни пророчь,
За бешенством ветров-скитальцев,
Разбить стекло, изрезав пальцы,
И чье-то имя крикнуть в ночь...

Как стук колес вычерчивает ритм,
Как сердца стук подобен четкой дроби
Ночных копыт…
Извечный алгоритм,
Воздвигнутый над чередой надгробий
Живых существ, украсивших мой путь, –
Мужчин и женщин, лошадей и кошек,
Собак и птиц…
Их хочется вернуть,
Но тени так бесследно тают в прошлом.
Я одинок…
Пылает на плечах
Багряный плащ.
(Сиреневый?
Пурпурный?)
В моих глазах, как в доменных печах,
Дымится пепел погребальной урны.
Скулящий страх калечит души жертв,
Шагнувших в этот круг без покаянья.
Прожорливая выверенность жерл, в
Моем лице нашедшая призванье –
Сминать, как лист лирических основ,
Судьбу и жизнь, прощенье и разлуку,
И детский смех, и радость чистых снов,
И мертвых клятв возвышенную муку.
Я чувствую свой страшный, черный дар
Всей яростью обугленного мозга.
Я рвал зубами вены, но пожар
Моей крови был безразличен звездам.
Я принял паству.
Выбирая ночь,
Когда медведи понимали слово
И искренне старались превозмочь
Звериной волей волю рук другого,
А именно – мой жесткий произвол,
С которым я удерживал их страсти.
Дивились Рыбы, Скорпион и Вол
Моей незримой и врожденной власти.
Пастух медведей!
Выжженный на лбу
Извечный титул…
Вызов вере в небо,
Вселенной, раздувающей клобук,
И Року, обесцветившему небыль!
Я противопоставлен был всему
И был бы мертв при первом же намеке
Готовности –
Приветствовать ту Тьму,
Что отнимает травяные соки
У заспанной поверхности земли…
Поверьте, что слова с заглавной буквы
Меняют смысл, переродясь в пыли
В самшит и кипарис
И бук…
Вы
Напрасно попытаетесь понять
Урок друидов.
Каменные руны
Не обратят затертый разум вспять
И не затронут выцветшие струны.
Медведи спят.
Ущербная луна
Дарует серебро косматым мордам.
В мои виски крадется седина
Неторопливым матовым аккордом.
Как хочется уснуть…
Закрыть глаза,
Увидеть поле, полное ромашек,
Где над ручьем кружится стрекоза,
А в небе бродит облако-барашек.
Вот в этот мир хочу шагнуть и я,
Продолжив путь по кромке алой меди
Заката.
В те запретные края,
Где светится Арктур – Пастух медведей…

Ну вот… Перед носом захлопнули дверь.
Нелепо скулить и рычать бесполезно…
Воспитанный пес не считает потерь,
Он просто уходит походкой нетрезвой.
Обидеть легко. А собаку вдвойне.
Убийственность фраз не летит мимо цели.
Собачников много и шкура при мне,
Снимаю ошейник - быть может, пристрелят?
Бессмысленно жить, если в дом не войдешь.
Ты предан и продан за стыд и измену.
По мертвому другу – поломанный грош,
Куда уж краснее заламывать цену…
Я смог бы снести этот глупый замок
Скандально небрежным движением лапы.
Я мог бы сказать ей… О если б я мог!
Но, там за стеною не всхлипы, а всхрапы…
Иду по ступенькам заплеванным вниз.
Все было как должно, все было недаром…
Хозяйки моей романтичный каприз
Выходит навстречу мятущимся фарам